Дата: Понедельник, 28.11.2016, 23:18 | Сообщение # 101
Волховь
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Статус: Offline
Инструкция к жизни от тибетских мудрецов.
1. Нравится — скажи. 2. Не нравится — скажи. 3. Скучаешь по кому-то — позвони. 4. Не понятно — спроси. 5. Хочешь встретиться — пригласи. 6. Хочешь что-то — попроси. 7. Никогда не спорь. 8. Хочешь быть понятым — объясни. 9. Если виноват, — сразу скажи об этом и не ищи себе оправдания. 10. Всегда помни, что у каждого своя правда и она часто не совпадает с твоей. 11. Не общайся с дурными людьми. 12. Главное в жизни — это любовь, всё остальное — суета. 13. Проблемы человека находятся только в его голове. 14. Окружающий мир не злой и не добрый, ему всё равно есть ты или нет. 15. Постарайся извлекать удовольствие из каждого события. 16. Всегда помни, что другой жизни у тебя не будет. 17. Не будь занудой. 18. Помни, что ты никому, ничего не должен. 19. Помни, что никто тебе ничего не должен. 20. Не жалей времени и денег на удовольствие для познания мира. 21. В жизни всегда рассчитывай только на себя. 22. Верь своим ощущениям. 23. С женщинами (впрочем, и с мужчинами), как и с детьми, будь терпеливым и немного снисходительным. 24. Если у тебя плохое настроение, подумай, что когда ты умрёшь, то у тебя и этого не будет. 25. Живи сегодня, потому что вчера уже нет, а завтра может и не будет. 26. Знай, что сегодняшний день — это самый лучший день. мой Путь
Дата: Суббота, 10.12.2016, 08:29 | Сообщение # 102
Знаток
Группа: Проверенные
Сообщений: 942
Статус: Offline
Мой рассказ-притча, написанный сегодня по принятому Знанию.
2 Пути.
Едины были Светлые. И дошли они до предела развития обычного в мире своём и стали решать как дальше идти к Свету единому. И не нашли они согласия среди себя. Одни решили идти к Свету Источнику вдали сияющему, Сотворившему Началу. Другие - к Свету Источнику внутри всего сияющему, части себя, вложенной Началом. И разделились они и назвали обе группы друг друга Тёмными, потому что тьма означает недостаток света, где не видно смотрящему. Полной же тьмы не бывает, нет противоположности света как понятия, там где не видит один, другому светло. И смотрел на это Отец их и радовался. Ибо оба пути ведут к Свету, к Нему.
Глава 1. Вечер.
- Светозар, ты слышал о последнем тысячелетии на Земле? На Олимпе твоё имя произносят теперь на латыни. - Свет внутри сияет вне зависимости от произношения. Зачем им это понадобилось? - Для людей. Они не знают теперь латынь в большинстве своём, и так, не нарушая Истину, перекрыть людям знание о связи твоей со Светом. А где нет света в людских глазах, там тьма, что для людей означает страх, ибо боятся они, чего не видят. - А как же люди Ведающие, что знают истину изнутри, а не понаслышке из чужих уст? Что живут в землях светлых под опекой Рода своего? - Всё было хорошо, принесли Ведание своё они на север и на юг, и на восток. - А запад? - А на западе разлилось влияние тех, кто снаружи свет ищет, а чтоб не искали внутри, да не желали оберегать что дано, закрывают мир горестями, да страданиями. Чтоб возникало у людей желание не тут радость искать, что и так внутри дана, а покинуть мир скорее в поисках Света внешнего, далёкого. И разлилось влияние то с запада и до востока на весь мир. - Как же удалось им это? - Обманом. Дали при-губить вина людям. И стали те губить себя и винить. И забывать стали люди значение слов, после сна память вчерашнюю даже терять, да природы смысл забывать и здоровье выбрасывать. Даже части страны своей, Светлая, Белая и Окраина, не знают теперь почему так называются. И поссорили их между собою для пущей верности, чтоб не помогали друг другу супротив врага реального. - Да возможно ль это.. Посылай детей наших на Землю, и да возродят они Знание.
Глава 2. Ночь.
Когда-то давно прибыли Светлые, что Свет вдали ищут, на Землю. И пришли они с целью благою. Показать людям, что цель их не здесь, а вдалеке. Что есть Высшее, куда стремиться нужно. И принесли они ради этого мор и чуму. Чтобы не привязывались люди к Земле, а искать шли дальше. Ибо не мир я принёс, но меч. И принесли они религии слепой веры вместо следования сердцу и разуму, на основе свода правил бытия Яр-Ра, исстари, историей, из тора рта, то есть устно в стари когда-то братьями нашими данного. Но исказили его и направили множество вариантов таких религий рассогласованными друг с другом, чтобы последователи религий тех не видели Источника единого в них, но ссорились друг с другом.
Глава 3. Утро. - Ми-Ха! ... Михаил! - Слушаю. - Ты что, привык уже к людскому варианту имени, что отзываешься только на него? - Да, привык. - Хорошо. Тебе предстоит снова идти туда. Аз-Ра! - Да. - Благо дарю за информацию, всегда направляющую творение. Держи этот растущий цветок во благо. - Принимаю красоту и буду заботиться о нём. А знаешь ли, Свет-за-Ра, люди теперь говорят "Благо Дарю" с пустыми руками. А иногда говорят урезанное "Спаси Бог". - Но тогда им нужно говорить "Благо Словляю", раз только словом добро выражают! - Да, но это слово имеет теперь другое значение. Слова перемешались в смысле и даже носители языка не желают думать, о чём говорят. - А от чего и зачем нужно Богу их спасать? - От самих себя. Если хочешь послушать, следуй, Свет-за-Ра, за Ра. - Следую, Ас Яр, как и следовал. Они проходят сквозь зеркало в залу Утренней Зари.
Глава 4. Перемешанное искажение.
- Итак, слушай, Свет, следующий за Ра, и внимай о событиях на Земле. Исказили Слово наше, Человеку данное исстари. Разбили на религий множество и запретили думать, а верить слепо сказали, вместо размышлений и следования уже своему разуму и душе. Создали систему обучения, что учит не думать с младых лет, но повторять написанное бездумно. И перестали люди в большинстве своём думать, не внимают ни чужим словам, ни своим, но верят программе вложенной. - Но ведь вся истина каждому доступна. Только обрети связь со своей душой, что твои я воплощает. - С рождения прерывают знание то. Немногим удаётся вернуть его. Ещё исказили Истину Правил Правильных, где у них было Право на мысль и дело, понятиями смертных грехов. - А что они называют грехом? - Деяния и мысли, что запрещены им по написанному. - А почему смертные, что связывает светлый переход из их тела в высшие миры с этим? - Теперь по написанному религии разные говорят о разных вариантах судьбы души человеческой после смерти в зависимости от дел и помышлений их. В некоторых описано попадание в так называемые рай или ад, или в других религиях в иных названиях, но сутью таких же, благое место и место страданий. В других рождение в следующих телах тут на Земле, для развития или страданий тут же. - Но ведь все они правы, в чём различие? Душа сама создаёт мир иллюзий и творения, куда идти после смерти, а потом, обучившись и наигравшись, выбирает путь в иные миры, в том числе на Землю. - Почти все верят в реальность этого мира на Земле. - Ты хочешь сказать, они верят, что первый создаваемый ими же мир.. - Реален. И раз большинство заставляют поверить, что грехи у них есть, то.. - Они создают себе после Земли ад для страданий. Интересно сделано, чтобы душа поскорее мечтала выбраться всё дальше и дальше из каждого мира и убежать в конце концов от самой себя. Какие же всё же то грехи? - В разных религиях по разному, например такие качества, деяния либо мысли, как: Гордыня, Тщеславие, Печаль, Гнев, Уныние, Сребролюбие, Чревоугодие, Блуд.
Глава 5. Смертные грехи.
Расскажу ка я поподробнее.
Гордыня. Каждому человеку свойственно гордиться, это часть его Эго, личности, которую можно загнать вглубь, но отказаться не получится. Ведь это отказаться от признания себя личностью. Человеку предлагают постараться отказаться от своего я. Гордыню от гордости иногда отличают, но лишь по степени вовлечённости в это чувство, и делает это разграничение свой же собственный ум. - Да, ум может создать и поддержать любую иллюзию и перенести рамки и границы в любое удобное положение. Но продолжай.
- Тщеславие и сребролюбие. Тщеславие это поиск себя самого, желание утвердиться в обществе. Одно из самых продвигаемых ныне качеств, начиная с воспитания во время учёбы, считается ими же, людьми, одним из смертных грехов. Работает такое правило очень умно - достигаешь ли чего-то либо нет - ты виноват. Кто хочет достичь - убегай от духовного, ибо никому не хочется быть виноватым. Кто хочет быть духовным - убегай от достижений. То же самое о Сребролюбии, внушается тяга к этому теперь с детства, и вина внедряется за это там же. - Так это двойная ловушка духа, чтобы совместить было трудно. Умное решение для подавления Себя. Но как же забыть о СоТворении? Ведь продвижение духа идёт только при СоВместном движении, единении людей. И есть там место и гордости своей части в общем, и славы при достижения общей цели всеми. - Забыто. Воспитывается одиночные поступки и одиночество во всем, самодостаточность и самовыражение, самолюбование и самобичевание. Добивать Ся, себя. Бить себя самому, идя вопреки всем, и или добиться чего-то, добив себя внутреннего этим, ведь ставя себя вне мира - ставишь против него. Или не добиться и не добить себя таким способом, но винить в том, что не смог выполнить. СоТворение, дела во благо всех и всеми, взаимопомощь и сотрудничество, почти забыты.
Печаль и Гнев. Выражение, развитие и показ своих истинных чувств задавливаются. Не выражай. Но это лишь вершина, не только негативное не выражай, но любые чувства выражать не принято в обществе. Подавление, разумеется, даёт о себе знать искажением энергий и болезнями. - Вместо воспитания благого изнутри подавление негативного снаружи? Это как бить рану палкой, вместо исцеления грязью забьёшь и не видно будет раны. Жестоко.
- Уныние и лень. Когда кто-то занят интересным для себя, ни то, ни другое проявиться не может. Но на Земле созданы условия массового занятия ненужными делами, такими, как например продажа, или монотонными, которые могли бы выполняться автоматами при их уровне технологии. Заниматься стараются заставить каждого не тем, к чему душа лежит, а тем, чем дают, часто однообразным и нетворческим. И разумеется возникающее уныние и лень этим заниматься называют грехами, пробуя заставить подавлять себя ещё больше, самоизбиением изнутри. - Что такое продажа? - Это когда люди не оставляют вещи другим на общее благо, не желают делиться ими, или, полагаясь на честь, оставлять на равноправный обмен. А создают профессию продавца, который стоит и надзирает за этими процессами обмена. То есть профессия никому не нужная при всеобщей честности и чести, или даже просто при действующем таком правиле, ведь даже нечестный не сможет хранить у себя слишком много. Но убери её и большая часть населения Земли останется без дела и начнёт думать о душе.
Чревоугодие и блуд. Та же песня об уме, разделяющем. Как отделить сытость от чревоугодия, если свой ум сам решает и сдвигает границы и убеждает себя в чём угодно? Это при том, что голод искусственно возбуждается рекламой и добавками к пище. Естественно чувство тела при этом нарушается и определение границы сытости и даже уместности и полезности продуктов, что должно тело само ощущать, у людей теперь отсутствует. А блуд в мыслях при взгляде на одетых по правилам моды, введённым обществом как раз ради таких мыслей, о блуде. Распространение этого же правила, возбуждения желаний, много где в искусстве. Не думать об этом могут только истинно любящие друг друга, они не заметят и толпы. Остальные должны себя потом винить, если верят в грехи. Отказываться от желаний тела вообще? До какой границы? Где тело взбунтуется и заболеет или раньше? где? Так эти желания отнюдь не устраняются, а загоняются вглубь, что разрушает Тела уже более тонкие человеческие.
Вместо подхода разумности и соблюдения правил от разума и чувства Семьи, всё вывернуто наизнанку, ради признания каждым в себе вины. В других религиях - другие правила и запреты, но цель та же. Чувство вины при неминуемом неисполнении всего написанного, либо чувство отсутствия духовности при намеренном неисполнении. - А как же чувство Крови, писанное и изнутри говорящее, что и когда можно, а что нельзя самому, без написанных правил? Неужто всеми утрачено? - Утрачено. Вместе с истинной разумностью человечества как расы.
Глава 6. День.
И прибыли Светлые, что Свет внутри ищут, на Землю. И пришли они с целью благою. Показать людям, что цель их здесь. Где бы ни были Здесь. Потому что Внутри себя. Что есть Высшее, куда стремиться нужно. И внутри оно каждого Человека. Чтобы не привязывались люди ни к Земле, ни к поискам дальним, а были свободными делать то или это. Но больно Человеку осознавать себя Рабом, ведь только признав, что Рабом был, можно освободиться от рабства. Ибо не мир я принёс, но меч.
Нереальное не есть недействительное. Недействительное не есть нереальное. Нереальное не есть невозможное.
Сообщение отредактировал AmberLord - Суббота, 10.12.2016, 08:29
Дата: Понедельник, 12.12.2016, 20:24 | Сообщение # 103
Знаток
Группа: Проверенные
Сообщений: 885
Статус: Offline
ПРИТЧА ~ ДВА АНГЕЛА ~ Послал Господь к людям двух ангелов: белого ангела счастья и черного ангела несчастья. Говорит белый ангел черному: — Я дам людям счастье, а ты только испортишь мою работу. Возвращайся обратно на Небеса и не мешай мне. — Давай посмотрим, кто какую пользу людям принесет, — возразил черный ангел. Спустились ангелы на землю и увидели двух братьев, которые землю пахали. Работали они много, но каменистое поле плохие урожаи давало. Тогда ангел счастья зарыл под камнем котелок с золотом и шепнул младшему брату, чтобы тот камни с поля убрал. Стал младший брат убирать камни и нашел золото. Купили братья много хорошей земли, построили большой дом, женились, и дети у них родились. Младший брат успешнее старшего хозяйство вел. Тогда тот стал думать, что брат часть золота припрятал. Разругались братья, жены их тоже поссорились, а дети драться начали. Тут ангел несчастья вмешался. Усыпил младшего брата, когда тот за столом возле свечки сидел. От свечи стол загорелся, а за ним и весь дом. Хорошо, что ангел счастья помог, и все успели выбежать. Вдруг сын старшего брата закричал: «В доме мой щенок» — и побежал в огонь. Оцепенели все, а младший брат вылил на себя ушат воды и кинулся вслед за ним. Вынес из огня мальчика, обгорелого, но живого. Крепко обнял старший брат младшего и сказал: — Прости меня, что плохо о тебе думал. Вместе мы быстро дом заново отстроим. Увидев, как братья дружно работают, черный ангел прошептал белому: — Видишь, счастье дружбу людей сломало, а несчастье укрепило. Жизнь — это всегда чередование белого с черным. И в это мгновение кончики крыльев черного ангела слегка побелели.
Дата: Вторник, 20.12.2016, 10:39 | Сообщение # 104
Волховь
Группа: Друзья
Сообщений: 2008
Статус: Offline
Любовь мужчины – это только часть его жизни; у него есть много других дел, которые нужно выполнить. Любовь женщины – это вся её жизнь. Для мужчины это не так. Для мужчины любовь – одна из многих вещей. Он хотел бы писать стихи не потому, что он любит; он хотел бы писать картины не потому, что он любит – это занятие имеет для него свою собственную ценность, ничем не связанную с любовью. А устав от картин, музыки, он хотел бы упасть глубоко в любовь и забыться; это его отдых.
Увидьте разницу: любовь мужчины – это место его отдыха. Когда он устаёт от мира, от тысячи и одного дел, он хочет упасть в энергию женщины, в её тепло и раствориться. Помните: он любит, только если получает отдых, и тогда он снова может рисовать, писать стихи, сочинять музыку или танцевать. Для него любовь – это необходимая основа, чтобы делать другие вещи.
Для женщины – всё наоборот: она будет делать другие вещи, потому что она любит. Если она не любит, она перестаёт делать что-либо вообще.
Дата: Воскресенье, 29.01.2017, 20:54 | Сообщение # 105
Знаток
Группа: Проверенные
Сообщений: 885
Статус: Offline
Добрая сказка про Кота и Ангела.
— Мир тебе, — ласково сказал Ангел, присаживаясь рядом с Котом на толстую ветку и стряхивая с неё снег. — Привет, — Кот приоткрыл зелёный глаз, лениво оглядел Ангела и отвернулся.
Ангел спрятал под крыльями босые ноги и посмотрел вниз. Под ними лежал белый двор, полный смеха, визга, летающих снежков и скрипа шагов. — Высоко ты забрался, — сказал Ангел, оценивая расстояние до земли. — Зато сюда даже Сашкин снежок не долетит. Ангел понимающе кивнул и подобрал опущенные крылья. Помолчали.
— А ты что, за моей старушкой явился? — не поворачивая головы, спросил Кот. Голос его был такой же ленивый, но Ангел сразу увидел, как сгустилась вокруг него боль и тревога. — Нет, я ни за кем. — А! — Облачко тревоги поредело. — Она каждый день говорит, что скоро Ангел её заберёт, — счёл нужным объяснить Кот. — Видно, другой прилетит…
Опять помолчали. Но, видимо, Кота всё же беспокоило присутствие Ангела, и он как можно равнодушнее спросил: — А ты сюда зачем? — Да так, отдохнуть присел. Парнишку одного в вашем городе от него же самого спасал. Ох, и трудная это работа! Теперь домой лечу. — Так ты, это… и от болезни можешь? — Смотря какая болезнь. Но многое могу. Хранитель я. — Так чего же ты тут расселся?! — взревел вдруг Кот. — А ну пошли! И он рыжим вихрем слетел на землю. Ангел тихо приземлился рядом. Старушка была такая худенькая, что Ангел не сразу разглядел её среди белых подушек. Глаза старушки были закрыты, а грудь ходила ходуном, заполняя всю комнату хрипом, свистом и всхлипами. Ангел наклонился над нею, положил на грудь белые крылья и стал что-то шептать — ласково и тихо. Пока он так стоял, Кот подбросил в печку дров, подвинул на плиту остывший чайник и поставил большую кружку с молоком, сыпанув в неё какой-то травы — готовил питьё для хозяйки.
Когда Ангел разогнулся, дыхание старушки было ровным и тихим, впалые щёки порозовели. — Пусть поспит, — сказал он Коту. — Ослабла она сильно. Кот отвернулся и быстро вытер глаза.
Старушка спала, а Кот и Ангел пили чай, и Кот всё подливал в свой чай сливки, а Ангел улыбался, глядя на него. — Я, наверное, останусь пока у вас, — сказал он, размешивая мёд, — Пока Михайловна не встанет. — А ты откуда знаешь, что она Михайловна? — Я же Ангел. Я и то знаю, что тебя Чарликом зовут. — Значит, вроде познакомились, — хмыкнул Кот. — А тебя как величать? — А у нас имён нет. Просто Ангел. Кот молча подвинул ему сливки и прихлебнул из кружки. Тикали над столом ходики, трещали в печке дрова, за окном усиливался ветер. — Вот ты спрашивал, зачем я высоко залез, — усмехнулся вдруг Кот. — Выходит, тебя ждал. — И задумчиво добавил, прислушиваясь к ветру: — Носки тебе связать надо. Что ж ты босиком-то по снегу?.. Автор: Людмила Соснина
Дата: Суббота, 11.03.2017, 16:17 | Сообщение # 107
Знаток
Группа: Проверенные
Сообщений: 885
Статус: Offline
СКАЗКА ПРО ПРИЗВАНИЕ
Художником он стал просто потому, что после школы надо было куда-то поступать. Он знал, что работа должна приносить удовольствие, а ему нравилось рисовать – так и был сделан выбор: он поступил в художественное училище. К этому времени он уже знал, что изображение предметов называется натюрморт, природы – пейзаж, людей – портрет, и еще много чего знал из области избранной профессии. Теперь ему предстояло узнать еще больше. «Для того, чтобы импровизировать, сначала надо научиться играть по нотам, — объявил на вводной лекции импозантный преподаватель, известный художник. – Так что приготовьтесь, будем начинать с азов».
Он начал учиться «играть по нотам». Куб, шар, ваза… Свет, тень, полутень… Постановка руки, перспектива, композиция… Он узнал очень много нового – как натянуть холст и самому сварить грунт, как искусственно состарить полотно и как добиваться тончайших цветовых переходов… Преподаватели его хвалили, а однажды он даже услышал от своего наставника: «Ты художник от бога!». «А разве другие – не от бога?», — подумал он, хотя, чего скрывать, было приятно. Но вот веселые студенческие годы остались позади, и теперь у него в кармане был диплом о художественном образовании, он много знал и еще больше умел, он набрался знаний и опыта, и пора было начинать отдавать. Но… Что-то у него пошло не так.
Нет, не то чтобы ему не творилось. И не то чтобы профессия разонравилась. Возможно, он просто повзрослел и увидел то, чего раньше не замечал. А открылось ему вот что: кругом кипела жизнь, в которой искусство давно стало товаром, и преуспевал вовсе не обязательно тот, кому было что сказать миру – скорее тот, кто умел грамотно подавать и продавать свое творчество, оказаться в нужное время, в нужном месте, с нужными людьми. Он, к сожалению, так этому и не научился. Он видел, как его товарищи мечутся, ищут себя и свое место под солнцем, а некоторые в этих метаниях «ломаются», топят невостребованность и неудовлетворенность в алкоголе, теряют ориентиры, деградируют… Он знал: часто творцы опережали свою эпоху, и их картины получали признание и хорошую цену только после смерти, но это знание мало утешало.
Он устроился на работу, где хорошо платили, целыми днями разрабатывал дизайн всевозможных буклетов, визиток, проспектов, и даже получал от этого определенное удовлетворение, а вот рисовал все меньше и неохотнее. Вдохновение приходило все реже и реже. Работа, дом, телевизор, рутина… Его все чаще посещала мысль: «Разве в этом мое призвание? Мечтал ли я о том, чтобы прожить свою жизнь вот так, «пунктиром», словно это карандашный набросок? Когда же я начну писать свою собственную картину жизни? А если даже и начну – смогу ли? А как же «художник от бога»?». Он понимал, что теряет квалификацию, что превращается в зомби, который изо дня в день выполняет набор определенных действий, и это его напрягало.
Чтобы не сойти с ума от этих мыслей, он стал по выходным отправляться с мольбертом в переулок Мастеров, где располагались ряды всяких творцов-умельцев. Вязаные шали и поделки из бересты, украшения из бисера и лоскутные покрывала, глиняные игрушки и плетеные корзинки – чего тут только не было! И собратья-художники тоже стояли со своими нетленными полотнами, в больших количествах. И тут была конкуренция… Но он плевал на конкуренцию, ему хотелось просто творить… Он рисовал портреты на заказ. Бумага, карандаш, десять минут – и портрет готов. Ничего сложного для профессионала – тут всего и требуется уметь подмечать детали, соблюдать пропорции да слегка польстить заказчику, так, самую малость приукрасить натуру. Он это делал умело, его портреты людям нравились. И похоже, и красиво, лучше, чем в жизни. Благодарили его часто и от души. Теперь жить стало как-то веселее, но он отчетливо понимал, что это «живописание» призванием назвать было бы как-то… чересчур сильно. Впрочем, все-таки лучше, чем ничего.
Однажды он сделал очередной портрет, позировала ему немолодая длинноносая тетка, и пришлось сильно постараться, чтобы «сделать красиво». Нос, конечно, никуда не денешь, но было в ее лице что-то располагающее (чистота, что ли?), вот на это он и сделал акцент. Получилось неплохо. – Готово, – сказал он, протягивая портрет тетке. Та долго его изучала, а потом подняла на него глаза, и он даже заморгал – до того пристально она на него смотрела. – Что-то не так? – даже переспросил он, теряясь от ее взгляда. – У вас призвание, — сказала женщина. – Вы умеете видеть вглубь… – Ага, глаз-рентген, — пошутил он. – Не то, — мотнула головой она. – Вы рисуете как будто душу… Вот я смотрю и понимаю: на самом деле я такая, как вы нарисовали. А все, что снаружи – это наносное. Вы словно верхний слой краски сняли, а под ним – шедевр. И этот шедевр – я. Теперь я точно знаю! Спасибо. – Да пожалуйста, — смущенно пробормотал он, принимая купюру – свою привычную таксу за блиц-портрет. Тетка была, что и говорить, странная. Надо же, «душу рисуете»! Хотя кто его знает, что он там рисовал? Может, и душу… Ведь у каждого есть какой-то внешний слой, та незримая шелуха, которая налипает в процессе жизни. А природой-то каждый был задуман как шедевр, уж в этом он как художник был просто уверен!
Теперь его рисование наполнилось каким-то новым смыслом. Нет, ничего нового в технологию он не привнес – те же бумага и карандаш, те же десять минут, просто мысли его все время возвращались к тому, что надо примериться и «снять верхний слой краски», чтобы из-под него освободился неведомый «шедевр». Кажется, получалось. Ему очень нравилось наблюдать за первой реакцией «натуры» – очень интересные были лица у людей. Иногда ему попадались такие «модели», у которых душа была значительно страшнее, чем «внешний слой», тогда он выискивал в ней какие-то светлые пятна и усиливал их. Всегда можно найти светлые пятна, если настроить на это зрение. По крайней мере, ему еще ни разу не встретился человек, в котором не было бы совсем ничего хорошего.
– Слышь, братан! – однажды обратился к нему крепыш в черной куртке. – Ты это… помнишь, нет ли… тещу мою рисовал на прошлых выходных. Тещу он помнил, на старую жабу похожа, ее дочку – постареет, крысой будет, и крепыш с ними был, точно. Ему тогда пришлось напрячь все свое воображение, чтобы превратить жабу в нечто приемлемое, увидеть в ней хоть что-то хорошее. – Ну? – осторожно спросил он, не понимая, куда клонит крепыш. – Так это… Изменилась она. В лучшую сторону. Как на портрет посмотрит – человеком становится. А так, между нами, сколько ее знаю, жаба жабой… Художник невольно фыркнул: не ошибся, значит, точно увидел… – Ну дык я тебя спросить хотел: можешь ее в масле нарисовать? Чтобы уже наверняка! Закрепить эффект, стало быть… За ценой не постою, не сомневайся! – А чего ж не закрепить? Можно и в масле, и в маринаде, и в соусе «майонез». Только маслом не рисуют, а пишут. – Во-во! Распиши ее в лучшем виде, все оплачу по высшему разряду!
Художнику стало весело. Прямо «портрет Дориана Грея», только со знаком плюс! И раз уж предлагают – отчего не попробовать? Попробовал, написал. Теща осталась довольна, крепыш тоже, а жена его, жабина дочка, потребовала, чтобы ее тоже запечатлели в веках. От зависти, наверное. Художник и тут расстарался, вдохновение на него нашло – усилил сексуальную составляющую, мягкости добавил, доброту душевную высветил… Не женщина получилась – царица! Видать, крепыш был человеком широкой души и впечатлениями в своем кругу поделился. Заказы посыпались один за другим. Молва пошла о художнике, что его портреты благотворно влияют на жизнь: в семьях мир воцаряется, дурнушки хорошеют, матери-одиночки вмиг замуж выходят, у мужиков потенция увеличивается. Теперь не было времени ходить по выходным в переулок Мастеров, да и контору свою оставил без всякого сожаления. Работал на дому у заказчиков, люди все были богатые, платили щедро, передавали из рук в руки. Хватало и на краски, и на холсты, и на черную икру, даже по будням. Квартиру продал, купил побольше, да с комнатой под мастерскую, ремонт хороший сделал. Казалось бы, чего еще желать? А его снова стали посещать мысли: неужели в этом его призвание – малевать всяких «жаб» и «крыс», изо всех сил пытаясь найти в них хоть что-то светлое? Нет, дело, конечно, хорошее, и для мира полезное, но все-таки, все-таки… Не было у него на душе покоя, вроде звала она его куда-то, просила о чем-то, но вот о чем? Не мог расслышать.
Однажды его неудержимо потянуло напиться. Вот так вот взять – и в драбадан, чтобы отрубиться и ничего потом не помнить. Мысль его напугала: он хорошо знал, как быстро люди творческие добираются по этому лихому маршруту до самого дна, и вовсе не хотел повторить их путь. Надо было что-то делать, и он сделал первое, что пришло в голову: отменил все свои сеансы, схватил мольберт и складной стул и отправился туда, в переулок Мастеров. Сразу стал лихорадочно работать – делать наброски улочки, людей, парка, что через дорогу. Вроде полегчало, отпустило… – Простите, вы портреты рисуете? Так, чтобы сразу, тут же получить, – спросили его. Он поднял глаза – рядом женщина, молодая, а глаза вымученные, словно выплаканные. Наверное, умер у нее кто-то, или еще какое горе… – Рисую. Десять минут – и готово. Вы свой портрет хотите заказать? – Нет. Дочкин. Тут он увидел дочку – поперхнулся, закашлялся. Ребенок лет шести от роду был похож на инопланетянчика: несмотря на погожий теплый денек, упакован в серый комбинезон, и не поймешь даже, мальчик или девочка, на голове – плотная шапочка-колпачок, на лице – прозрачная маска, и глаза… Глаза старичка, который испытал много-много боли и готовится умереть. Смерть в них была, в этих глазах, вот что он там явственно узрел. Он не стал ничего больше спрашивать. Таких детей он видел по телевизору и знал, что у ребенка, скорее всего, рак, радиология, иммунитет на нуле – затем и маска, и что шансов на выживание – минимум. Неизвестно, почему и откуда он это знал, но вот как-то был уверен. Наметанный глаз художника, подмечающий все детали… Он бросил взгляд на мать – да, так и есть, она знала. Внутренне уже готовилась. Наверное, и портрет захотела, потому что последний. Чтоб хоть память была…
– Садись, принцесса, сейчас я тебя буду рисовать, — сказал он девочке-инопланетянке. – Только смотри, не вертись и не соскакивай, а то не получится. Девочка вряд ли была способна вертеться или вскакивать, она и двигалась-то осторожно, словно боялась, что ее тельце рассыплется от неосторожного движения, разлетится на мелкие осколки. Села, сложила руки на коленях, уставилась на него своими глазами мудрой черепахи Тортиллы, и терпеливо замерла. Наверное, все детство по больницам, а там терпение вырабатывается быстро, без него не выживешь. Он напрягся, пытаясь разглядеть ее душу, но что-то мешало – не то бесформенный комбинезон, не то слезы на глазах, не то знание, что старые методы тут не подойдут, нужно какое-то принципиально новое, нетривиальное решение. И оно нашлось! Вдруг подумалось: «А какой она могла бы быть, если бы не болезнь? Не комбинезон дурацкий, а платьице, не колпак на лысой головенке, а бантики?». Воображение заработало, рука сама по себе стала что-то набрасывать на листе бумаги, процесс пошел. На этот раз он трудился не так, как обычно. Мозги в процессе точно не участвовали, они отключились, а включилось что-то другое. Наверное, душа. Он рисовал душой, так, как будто этот портрет мог стать последним не для девочки, а для него лично. Как будто это он должен был умереть от неизлечимой болезни, и времени оставалось совсем чуть-чуть, может быть, все те же десять минут.
– Готово, – сорвал он лист бумаги с мольберта. – Смотри, какая ты красивая! Дочка и мама смотрели на портрет. Но это был не совсем портрет и не совсем «с натуры». На нем кудрявая белокурая девчонка в летнем сарафанчике бежала с мячом по летнему лугу. Под ногами трава и цветы, над головой – солнце и бабочки, улыбка от уха до уха, и энергии – хоть отбавляй. И хотя портрет был нарисован простым карандашом, почему-то казалось, что он выполнен в цвете, что трава – зеленая, небо – голубое, мяч – оранжевый, а сарафанчик – красный в белый горох. – Я разве такая? – глухо донеслось из-под маски. – Такая-такая, – уверил ее художник. – То есть сейчас, может, и не такая, но скоро будешь. Это портрет из следующего лета. Один в один, точнее фотографии. Мама ее закусила губу, смотрела куда-то мимо портрета. Видать, держалась из последних сил. – Спасибо. Спасибо вам, – сказала она, и голос ее звучал так же глухо, как будто на ней тоже была невидимая маска. – Сколько я вам должна? – Подарок, — отмахнулся художник. – Как тебя зовут, принцесса? – Аня… Он поставил на портрете свою подпись и название: «Аня». И еще дату – число сегодняшнее, а год следующий. – Держите! Следующим летом я вас жду. Приходите обязательно! Мама убрала портрет в сумочку, поспешно схватила ребенка и пошла прочь. Ее можно было понять – наверное, ей было больно, ведь она знала, что следующего лета не будет. Зато он ничего такого не знал, не хотел знать! И он тут же стал набрасывать картинку – лето, переулок Мастеров, вот сидит он сам, а вот по аллее подходят двое – счастливая смеющаяся женщина и кудрявая девочка с мячиком в руках. Он вдохновенно творил новую реальность, ему нравилось то, что получается. Очень реалистично выходило! И год, год написать – следующий! Чтобы чудо знало, когда ему исполниться! – Творите будущее? – с интересом спросил кто-то, незаметно подошедший из-за спины. Он обернулся – там стояла ослепительная красавица, вся такая, что и не знаешь, как ее назвать. Ангел, может быть? Только вот нос, пожалуй, длинноват… – Узнали? – улыбнулась женщина-ангел. – Когда-то вы сотворили мое будущее. Теперь – будущее вот этой девочки. Вы настоящий Творец! Спасибо… – Да какой я творец? – вырвалось у него. – Так, художник-любитель, несостоявшийся гений… Говорили, что у меня талант от бога, а я… Малюю потихоньку, по мелочам, все пытаюсь понять, в чем мое призвание. – А вы еще не поняли? – вздернула брови женщина-ангел. – Вы можете менять реальность. Или для вас это не призвание? – Я? Менять реальность? Да разве это возможно? – Отчего же нет? Для этого нужно не так уж много! Любовь к людям. Талант. Сила веры. Собственно, все. И это у вас есть. Посмотрите на меня – ведь с вас все началось! Кто я была? И кто я теперь? Она ободряюще положила ему руку на плечо – словно крылом обмахнула, улыбнулась и пошла. – А кто вы теперь? – запоздало крикнул он ей вслед. – Ангел! – обернулась на ходу она. – Благодарю тебя, Творец! … Его и сейчас можно увидеть в переулке Мастеров. Старенький мольберт, складной стульчик, чемоданчик с художественными принадлежностями, большой зонт… К нему всегда очередь, легенды о нем передаются из уст в уста.
Говорят, что он видит в человеке то, что спрятано глубоко внутри, и может нарисовать будущее. И не просто нарисовать – изменить его в лучшую сторону. Рассказывают также, что он спас немало больных детей, переместив их на рисунках в другую реальность. У него есть ученики, и некоторые переняли его волшебный дар и тоже могут менять мир. Особенно выделяется среди них белокурая кудрявая девочка лет четырнадцати, она умеет через картины снимать самую сильную боль, потому что чувствует чужую боль как свою. А он учит и рисует, рисует… Никто не знает его имени, все называют его просто – Творец. Что ж, такое вот у человека призвание…
Дата: Воскресенье, 14.05.2017, 00:21 | Сообщение # 108
Знаток
Группа: Проверенные
Сообщений: 885
Статус: Offline
ИСТОРИЯ ДО СЛЁЗ, В КОТОРОЙ КАЖДЫЙ УЗНАЕТ СЕБЯ… У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А потом мама заболела…
У мамы в серванте жил хрусталь. Салатницы, фруктовницы, селедочницы. Все громоздкое, непрактичное. И ещё фарфор. Красивый, с переливчатым рисунком цветов и бабочек. Набор из 12 тарелок, чайных пар, и блюд под горячее. Мама покупала его еще в советские времена, и ходила куда-то ночью с номером 28 на руке. Она называла это: «Урвала». Когда у нас бывали гости, я стелила на стол кипельно белую скатерть. Скатерть просила нарядного фарфора. — Мам, можно? — Не надо, это для гостей. — Так у нас же гости! — Да какие это гости! Соседи да баб Полина…
Я поняла: чтобы фарфор вышел из серванта, надо, чтобы английская королева бросила Лондон и заглянула в спальный район Капотни, в гости к маме. Раньше так было принято: купить и ждать, когда начнется настоящая жизнь. А та, которая уже сегодня — не считается. Что это за жизнь такая? Сплошное преодоление. Мало денег, мало радости, много проблем. Настоящая жизнь начнется потом. Прямо раз — и начнется. И в этот день мы будем есть суп из хрустальной супницы и пить чай из фарфоровых чашек.
Но не сегодня.
Когда мама заболела, она почти не выходила из дома. Передвигалась на инвалидной коляске, ходила с костылями, держась за руку сопровождающего. — Отвези меня на рынок, — попросила мама однажды. — А что тебе надо?
Последние годы одежду маме покупала я, и всегда угадывала. Хотя и не очень любила шоппинг для нее: у нас были разные вкусы. И то, что не нравилось мне — наверняка нравилось маме. Поэтому это был такой антишоппинг — надо было выбрать то, что никогда не купила бы себе — и именно эти обновки приводили маму в восторг. — Мне белье надо новое, я похудела.
У мамы хорошая, но сложная фигура, небольшие бедра и большая грудь, подобрать белье на глаз невозможно. В итоге мы поехали в магазин. Он был в тц, при входе, на первом этаже. От машины, припаркованной у входа, до магазина мы шли минут сорок. Мама с трудом переставляла больные ноги. Пришли. Выбрали. Примерили.
— Тут очень дорого и нельзя торговаться, — сказала мама. — Пойдем еще куда-то. — Купи тут, я же плачу, — говорю я. — Это единственный магазин твоей шаговой доступности. Мама поняла, что я права, не стала спорить. Мама выбрала белье. — Сколько стоит? — Не важно, — говорю я. — Важно. Я должна знать.
Мама фанат контроля. Ей важно, что это она приняла решение о покупке.
— Пять тысяч, — говорит продавец. — Пять тысяч за трусы????? — Это комплект из новой коллекции. — Да какая разница под одеждой!!!! — мама возмущена. Я изо всех сил подмигиваю продавцу, показываю пантомиму. Мол, соври. — Ой, — говорит девочка-продавец, глядя на меня. — Я лишний ноль добавила. Пятьсот рублей стоит комплект. — То-то же! Ему конечно триста рублей красная цена, но мы просто устали… Может, скинете пару сотен? — Мам, это магазин, — вмешиваюсь я. — Тут фиксированные цены. Это не Черкизон.
Я плачу с карты, чтобы мама не видела купюр. Тут же сминаю чек, чтобы лишний ноль не попал ей на глаза. Забираем покупки. Идем до машины.
— Хороший комплект. Нарядный. Я специально сказала, что не нравится, чтоб интерес не показывать. А вдруг бы скинули нам пару сотен. Никогда не показывай продавцу, что вещь тебе понравилась. Иначе, ты на крючке. — Хорошо, — говорю я. — И всегда торгуйся. А вдруг скинут? — Хорошо.
Я всю жизнь получаю советы, которые неприменимы в моем мире. Я называю их пейджеры. Вроде как они есть, но в век мобильных уже не надо.
Однажды маме позвонили в дверь. Она долго-долго шла к двери. Но за дверью стоял терпеливый и улыбчивый молодой парень. Он продавал набор ножей. Мама его впустила, не задумываясь. Неходячая пенсионерка впустила в квартиру широкоплечего молодого мужика с ножами. Без комментариев. Парень рассказывал маме про сталь, про то, как нож может разрезать носовой платок, подкинутый вверх, на лету.
— А я без мужика живу, в доме никогда нет наточенных ножей, — пожаловалась мама.
Проявила интерес. Хотя сама учила не проявлять. Это было маленькое шоу. В жизни моей мамы было мало шоу. То есть много, но только в телевизоре. А тут — наяву. Парень не продавал ножи. Он продавал шоу. И продал. Парень объявил цену. Обычно этот набор стоит пять тысяч, но сегодня всего 2,5. И еще в подарок кулинарная книга. «Ну надо же! Еще и кулинарная книга!» — подумала мама, ни разу в жизни не готовившая по рецепту: она чувствовала продукт и знала, что и за чем надо добавлять в суп. Мама поняла: ножи надо брать. И взяла.
Пенсия у мамы — 9 тысяч. Если бы она жила одна, то хватало бы на коммуналку и хлеб с молоком. Без лекарств, без одежды, без нижнего белья. И без ножей. Но так как коммуналку, лекарства ,продукты и одежду оплачивала я, то мамина пенсия позволяла ей чувствовать себя независимой. На следующий день я приехала в гости. Мама стала хвастаться ножами. Рассказала про платок, который прям на лету можно разрезать. Зачем резать платки налету и вообще зачем резать платки? Я не понимала этой маркетинговой уловки, но да Бог с ними. Я знала, что ей впарили какой-то китайский ширпотреб в нарядном чемоданчике. Но молчала. Мама любит принимать решения и не любит, когда их осуждают.
— Так что же ты спрятала ножи, не положила на кухню? — С ума сошла? Это на подарок кому-то. Мало ли в больницу загремлю, врачу какому. Или в Собесе, может, кого надо будет за путевку отблагодарить…
Опять на потом. Опять все лучшее — не себе. Кому-то. Кому-то более достойному, кто уже сегодня живет по-настоящему, не ждет.
Мне тоже генетически передался этот нелепый навык: не жить, а ждать. Моей дочке недавно подарили дорогущую куклу. На коробке написано «Принцесса». Кукла и правда в шикарном платье, с короной и волшебной палочкой. Дочке — полтора годика. Остальных своих кукол она возит за волосы по полу, носит за ноги, а любимого пупса как-то чуть не разогрела в микроволновке. Я спрятала новую куклу. Потом как-нибудь, когда доделаем ремонт, дочка подрастет, и наступит настоящая жизнь, я отдам ей Принцессу. Не сегодня.
Но вернемся к маме и ножам. Когда мама заснула, я открыла чемоданчик и взяла первый попавшийся нож. Он был красивый, с голубой нарядной ручкой. Я достала из холодильника кусок твердого сыра, и попыталась отрезать кусочек. Нож остался в сыре, ручка у меня в руке. Такая голубая, нарядная. — Это даже не пластмасса, — подумала я.
Вымыла нож, починила его, положила обратно в чемодан, закрыла и убрала. Маме ничего, конечно, не сказала. Потом пролистала кулинарную книгу. В ней были перепутаны страницы. Начало рецепта от сладкого пирога — конец от печеночного паштета. Бессовестные люди, обманывающие пенсионеров, как вы живете с такой совестью?
В декабре, перед Новым годом маме резко стало лучше, она повеселела, стала смеяться. Я вдохновилась ее смехом.
На праздник я подарила ей красивую белую блузку с небольшим деликатным вырезом, призванную подчеркнуть ее большую грудь, с резным воротничком и аккуратными пуговками. Мне нравилась эта блузка.
— Спасибо, — сказала мама и убрала ее в шкаф. — Наденешь ее на новый год? — Нет, зачем? Заляпаю еще. Я потом, когда поеду куда-нибудь…
Маме она очевидно не понравилась. Она любила яркие цвета, кричащие расцветки. А может наоборот, очень понравилась. Она рассказывала, как в молодости ей хотелось наряжаться. Но ни одежды, ни денег на неё не было. Была одна белая блузка и много шарфиков. Она меняла шарфики, повязывая их каждый раз по-разному, и благодаря этому прослыла модницей на заводе.
К той новогодней блузке я тоже подарила шарфики. Я думала, что подарила маме немного молодости. Но она убрала молодость на потом.
В принципе, все её поколение так поступило. Отложило молодость на старость. На потом. Опять потом. Все лучшее на потом. И даже когда очевидно, что лучшее уже в прошлом, все равно — потом. Синдром отложенной жизни.
Мама умерла внезапно. В начале января. В этот день мы собирались к ней всей семьей. И не успели. Я была оглушена. Растеряна. Никак не могла взять себя в руки. То плакала навзрыд. То была спокойна как танк. Я как бы не успевала осознавать, что происходит вокруг. Я поехала в морг. За свидетельством о смерти. При нем работало ритуальное агентство. Я безучастно тыкала пальцем в какие-то картинки с гробами, атласными подушечками, венками и прочим. Агент что-то складывал на калькуляторе.
— Какой размер у усопшей? — спросил меня агент. — Пятидесятый. Точнее сверху пятьдесят, из-за большой груди, а снизу …- зачем-то подробно стала отвечать я. — Это не важно. Вот такой набор одежды у нас есть для нее, в последний путь. Можно даже 52 взять, чтобы свободно ей было. Тут платье, тапочки, белье…
Я поняла, что это мой последний шоппинг для мамы. И заплакала.
— Не нравится ? — агент не правильно трактовал мои слезы: ведь я сидела собранная и спокойная еще минуту назад, а тут истерика. — Но в принципе, она же сверху будет накрыта вот таким атласным покрывалом с вышитой молитвой… — Пусть будет, я беру.
Я оплатила покупки, которые пригодятся маме в день похорон, и поехала в её опустевший дом. Надо было найти ее записную книжку, и обзвонить друзей, пригласить на похороны и поминки. Я вошла в квартиру и долга молча сидела в ее комнате. Слушала тишину. Мне звонил муж. Он волновался. Но я не могла говорить. Прямо ком в горле. Я полезла в сумку за телефоном, написать ему сообщение, и вдруг совершенно без причин открылась дверь шкафа. Мистика. Я подошла к нему. Там хранилось мамино постельное белье, полотенца, скатерти. Сверху лежал большой пакет с надписью «На смерть». Я открыла его, заглянула внутрь.
Там лежал мой подарок. Белая блузка на новый год. Белые тапочки, похожие на чешки. И комплект белья. Тот самый, за пять тысяч. Я увидела, что на лифчике сохранилась цена. То есть мама все равно узнала, что он стоил так дорого. И отложила его на потом. На лучший день ее настоящей жизни. И вот он, видимо, наступил. Ее лучший день. И началась другая жизнь… Дай Бог, она настоящая.
Сейчас я допишу этот пост, умоюсь от слёз и распечатаю дочке Принцессу. Пусть она таскает ее за волосы, испачкает платье, потеряет корону. Зато она успеет. Пожить настоящей жизнью уже сегодня. Настоящая жизнь — та, в которой много радости. Только радость не надо ждать. Ее надо создавать самим. Никаких синдромов отложенной жизни у моих детей не будет. Потому что каждый день их настоящей жизни будет лучшим.
Дата: Суббота, 03.03.2018, 20:24 | Сообщение # 113
Интересующийся
Группа: Пользователи
Сообщений: 20
Статус: Offline
ЦитатаZaRa ()
Увидьте разницу: любовь мужчины – это место его отдыха. Когда он устаёт от мира, от тысячи и одного дел, он хочет упасть в энергию женщины, в её тепло и раствориться. Помните: он любит, только если получает отдых, и тогда он снова может рисовать, писать стихи, сочинять музыку или танцевать. Для него любовь – это необходимая основа, чтобы делать другие вещи.
Для женщины – всё наоборот: она будет делать другие вещи, потому что она любит. Если она не любит, она перестаёт делать что-либо вообще.
Мне кажется, что мужчины вообще не способны любить. У них это страсть, эмоции, но не любовь. А вот женщины способны любить по настоящему и преданно.
Дата: Понедельник, 12.03.2018, 15:12 | Сообщение # 114
Интересующийся
Группа: Проверенные
Сообщений: 42
Статус: Offline
Цитата
Мне кажется, что мужчины вообще не способны любить. У них это страсть, эмоции, но не любовь. А вот женщины способны любить по настоящему и преданно.
А мне кажется, что способность любить зависит от человека (личности) и его уровня развития, а не от его половой принадлежности Впрочем, свое мнение не навязываю
А вот это стихотворение без содрогания не могу читать: Ушел отец так тихо, так неслышно, Что разум верить в это не хотел, Был в этой скорбной тишине нависшей Какой-то злой, болезненный предел.
Он уходил ненавсегда отсюда, Забыв простится с нами впопыхах... А сердце так и ждет явленья чуда, Что он вот-вот появится в дверях.
Он был с самим собой предельно честен, Он тихо жил и так же уходил. Спустясь в последний раз с высоких лестниц, Не обернулся, не заговорил.
Нам долго будет будоражить память Его такое светлое лицо, И ничего уж больше не исправить, И не вернуть уж больше ничего.
Я не могу забыть простого гроба И мягкость охладевшую в руке... Прощался с нами он, тайком от бога, Слезой на умершей его щеке.
Одной звездой богаче небо стало, Одной душой беднее стал рассвет, Какое сердце биться перестало, Какого человека с нами нет….